Experience [СИ] - BlackSpiralDancer

Но сейчас сон немного меняется.

Пушистый снег превращается в высокую мягкую траву, а замерзшие небеса приобретают глубокий синий цвет. Уступ обрывается в пропасть, за пропастью же вырастает город. Огромный, он нереально красив. Стеклянно-стальные пики зданий, сияющие на тёплом солнце, не режущем глаза. Улицы, деревья, дома и целые районы: всё как на ладони. Это тот самый город. Только до него обрыв в бездну, а на том краю бездны — электрическая сеть. Даже если перепрыгнуть, её ток попросту убьет от одного касания. Не попасть туда, не попасть никак в этот город грез и кошмаров.

Но можно сделать один рывок, взвинчиваясь в прыжке над бездной, надеясь, что на этот раз её перепрыгнешь…

Проваливаясь вниз. В никуда.

Что-то осторожно тыкается в морду. Волк устало приоткрывает веки. Глаза уже почти ничего не видят, а с возвращением в реальность возвращается и боль. Становится невыносимо плохо, паршиво. Уходящие вверх сияющие пики города так и стоят перед взглядом, перед новым падением во мрак. Всё кружится, и до утомлённого сознания не сразу доходит, что вокруг действительно возвышаются здания, вырастая из марева большими стенами, просвечивающимися фонарями и горящими окнами. Всё снова, в который раз соскальзывает обратно в темноту, падая вниз с этих вертикальных скал. Волчица закрывает глаза. Сил нет. Хочется сдохнуть… кто бы ты ни был, если ты тот охотник из моего сна — пристрели меня.

Но что-то снова утыкается в морду. Холодное. Стальное. Нет, это не оружие. И касание — осторожное, мягкое, будто проверка.

Она снова открывает глаза. Двоящийся силуэт возвышается над лежащим в снегу полумёртвым зверем. Он… он похож на такого же волка.

Заметив движение, тот активно начинает пихать волчицу под бок, будто не замечая её ран, пытаясь заставить подняться. Попытки скулить, вяло отбиваться лапами не приводят ни к чему. Тот как будто рад, что нашел собрата, настолько счастлив, что упорно помогает подняться, что-то доброжелательно ворча. Вдруг поняв, что «собрат» покрыта ранами, он неуклюже касается их, будто пытаясь загладить. Как будто это может помочь…

Это даже забавно. Может, оно стоит того, чтобы подняться, отряхнуть снег и ненадолго позабыть о своём состоянии? Поверить ещё раз…

Но почему от его прикосновения кажется, будто дотронулся не до живого, а до чего-то выкованного из стали?..

Кое-как удается подняться — волк помогает, подставляя ей свои шею и плечи, на которые можно опереться. Только неудачно задевает края ран, сдирая кожу, но это не страшно. Это ведь нечаянно, не со зла. Лапы держат совсем нетвердо, однако «сородич» помогает не упасть. Взгляд, совсем слепой, незрячий, видит только волчий силуэт, а шкура чувствует холодный металл и острые края.

И, несмотря на то, что все чувства кричат «чужой», подсознание, улыбаясь, говорит обратное.

Свой. Такой же, как и я.

Странный. Как будто всё время голодный, только никак не поймешь, что ему нужно для пропитания. Что ни притащи, он это не ест. Трудно понять, что надо этому существу из металла. Он только смотрит, порой жалобно и недоуменно, а порой раздосадовано: неужели ты думаешь, что я буду это есть?..

В голове никак не укладывается, что же ему принести. Батарейки он тоже не ест, хоть и металлический. Кто знает, что ему на самом деле необходимо. Порой кажется: удалось угадать! Хотя, может, он только прикинулся, что съел, просто чтобы не расстраивать. Он ведь тоже не всегда понимает, что нужно тебе. Опять принес что-то, на вид стеклянное. Остается только вздохнуть. Впрочем, иногда он угадывает — и довольно гудит в ответ на благодарное урчание.

Но все эти заминки и недопонимание не так важны, как важно то, что около металлического собрата можно обогреться. Под стальной шкурой чувствуется живое тепло. Тепло, позволяющее немного дольше продержаться посреди этой холодной и бесконечной зимы. Порой так хочется верить, что это тихое гудение под стальной шкурой — это сердце, а не процессор.

Может, это действительно так и есть?..

Истошный волчий вой вперемешку со злым механическим рыком разносится над улицей — больно! — он внезапно кидается на «своего». Попытка привычно перевернуться на спину, подставив открытые бока, ждать пощады, не поможет — он попросту не знает негласного «правила». Откроешься — и он вцепится, как голодный до крови хищник, вспарывая стальными клыками плоть. Больно. Конечно больно. И плохо, потому что не потеряешь сознание и не умрешь, когда с тебя на живую будут сдирать шкуру и отрывать куски мяса, игнорируя отчаянный крик, призывающий остановиться…

Пока вдруг что-то не щелкнет, не переключится — и волк не отойдет назад, разжав зубы в тот момент, когда мог бы добить.

Чаще всего он уходит тихо. И возвращается, зачастую, так же молча, будто ничего не произошло. Долго сидит рядом с понурым видом, не то слушая, не то совершенно не слыша жалобный скулеж, прежде чем подойти ближе. Уткнуться металлической мордой в окровавленный меховой бок и попытаться «зализать» нанесённые раны. С каждым разом эти разрывы в шкуре становятся всё больше и больше, а попытки «загладить» их, такие неловкие и трогательные, физически бесполезны. Но они есть. И это вызывает доверие.

Он «чужой». И всё же, в чём-то — «свой». Оба — неживые. Ходячий труп и живой механизм. Оба — волки. Просто так и не нашедшие свою стаю и попытавшиеся хотя бы временно стать стаей друг для друга.

Он снова оправдывается: сбой программы. Безжизненный кивок в ответ. Да, понятно, не виноват. Мы не всегда хозяева своим эмоциям… или программам. И иногда, отбиваясь от очередной атаки «своего-чужого», можно и ему следом, в приступе бешенства, перекусить провода, промять клыками корпус. С каждым разом это всё больше становится похожим на жестокий «дружеский» поединок без правил, и всё реже предпринимаются попытки «сдаться», не ударив в ответ. В конце концов, когда они остынут, всё равно, обессиленные и обесточенные, они доползут друг до друга. До хрупкого перемирия, когда можно обогреться о соседа, даже зная, что в следующий раз снова будет схватка, из которой кто-то может уже не выйти живым.

Проходит время. Снова металлический бок рядом. Совсем не холодный, нет. Даже тёплый, как будто под стальной оболочкой есть обогреватель. Тепло. Да, тепло — и этого достаточно, чтобы согреться и забыть последнюю атаку. Забыть и простить. Задремать под мирное дружелюбное гудение странного товарища, которому точно так же нужно то слабое живое тепло, которым его необычная, живая «сородич» может поделиться.

Разум говорит: «чужой». Чувства твердят: «свой».

Программа утверждает: «чужой». Но что-то живое внутри стальной грудной клетки возражает: «свой». В конце концов, внутри он совсем не из металла.

Там, под стальными пластинами и переплетением проводов, бьется такое же живое и тёплое сердце.

Где же ты… — эхо от воя заметалось по пустым улицам, разбиваясь о глухие стены, загасая в нарастающей вьюге. Снегопад усиливался, и снег заметал и без того малозаметные следы на дороге. Мороз может приносить невероятную боль, впиваясь иглами в тело, выпивая из него остатки тепла, будто забирая в шприц кровь. Но и эта боль отходила на задний план. Обогреться было негде. В старом и незнакомом районе не горели фонари, пустовали промерзшие насквозь дома и подвалы, не шел согревающий пар от люков и тепло-магистралей. Здесь нечего было съесть — но здесь и не было никого, кто мог съесть тебя.

Здесь было просто пусто и тихо, как после апокалипсиса. Ни электричества, ни жизни. Ничего. Просто пустующие многоэтажки, вырастающие коридором по обе стороны из черноты.

Она впервые была здесь. Но незнакомый и заброшенный район почему-то до боли напоминал один из осколков сумбурных снов. На секунду, на мгновение, она даже поверила, что она здесь уже была. Дежавю. Удивительно знакомое и кажущееся родным место. То самое чувство, когда спустя годы, уже взрослым, возвращаешься во двор, в котором провел самые первые годы жизни, и видишь старую девятиэтажку покинутой, пристройки вокруг — пустующими, скамейки и дворик — обветшавшими.

То странное ощущение…

Будто ты это уже видел. Нет, эти здания другие, просто планировка двориков похожа. Но отчего такое жуткое, страшное чувство, нависающее пустым домом над тобой, что это уже было?.. Как будто в жутком сне. Мёртвые заброшенные кварталы, где никого нет. Будто вернулся в прошлое, но обнаружил его лежащим в руинах.

Ты где?.. Ты где?.. — навязчивая мысль найти вновь пропавшего в сумерках металлического собрата. Но на вой никто не отзывается. Никого здесь нет. Как будто только ты здесь. Маленькая испуганная фигурка посреди разрушенного и расколотого мира. Если вернуться в прошлое, ты обнаружишь там только себя, не так ли?.. Почему ты вообще идешь через этот район?.. Почему ты ищешь его именно здесь, как будто он тоже есть в этом изуродованном мирке, где больше нет никого другого?